Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина приглашает москвичей и гостей столицы на выставку «Курс на Север», посвященную художественному осмыслению образа Крайнего Севера. Новый проект рассказывает о том, как на протяжении столетий человек прокладывал путь в terra incognita и как суровые земли формировали его мировоззрение. Для нас эта выставка интересна еще и тем, что на ней среди множества работ представлены и  картины нашего  земляка,  художника Константина Панкова, уроженца Саранпауля. О его судьбе мы сегодня  расскажем подробнее.

«Когда я рисую, я представляю себе лето, осень и зиму возле наших гор... Смотришь – и кажется, что как будто все играет – на горах камни, внизу деревья, а через леса бегут ручьи, мелкие реки».

Константин Панков

Синее озеро

В 1937 году в Париже открылась Всемирная выставка под девизом «Искусство и техника в современной жизни». Советский павильон доверили оформить молодому ненецкому художнику, уроженцу Саранпауля Константину Панкову и его товарищам по Институту народов Севера. Десятки тысяч парижан были поражены изобразительным искусством малых народов Севера. Золотая медаль «Гран При» – так высокое жюри оценило творчество северных художников.

С этим событием к нашему земляку пришла пусть и кратковременная, но известность. В 1939 году в Москве прошла персональная выставка Константина Панкова. Искусствоведы отмечали: работы маслом и акварели удивляют чистотой цвета, яркостью красок, музыкальностью композиции. Константина Панкова называли северным Пиросмани.

«В моем краю  зима и лето – соседи …»

Первым на картины Панкова обратил внимание Геннадий Гор, писатель, исследователь живописи, этнограф, переводчик, один из самых ярких авторов научной фантастики.

Писателя и художника связывала многолетняя дружба. Геннадий Гор часами наблюдал за работой художника, записывая рассказы Константина о малой родине:

«В моем краю  зима и лето – соседи. Еще горы стоят летние, земля красная – она покрыта ягодами и только листья на деревьях кое-где пожелтели. Но вдруг пришел мороз – и реки застыли. Среди лета лежат зимние реки. Снега нет, лед прозрачен, можно увидеть уснувших рыб…».

Гор как никто понимал ненецкого художника. Первые 10 лет своей жизни  он и сам рос среди промысловиков-охотников.  

В 1923 году Гор поступил учиться на литературное отделение факультета языка и материальной культуры Ленинградского государственного университета. Литературными учителями Гора становятся Юрий Тынянов, Вениамин Каверин, Виктор Шкловский.  

Геннадий Гор ездит в творческие командировки на Север, поддерживает контакты с коренными жителями Севера, которые приезжают в это время учиться в Ленинград. Здесь открывается Институт народов Севера, а при нем - экспериментальные творческие  мастерские. Их участники  получили  в те годы  известность в качестве чрезвычайно самобытных художников, которые на фоне академической живописи отличались новизной взгляда на мир. Позже их назовут художниками-примитивистами, основоположниками северного изобразительного стиля. Северяне-художники  понятия не имели о традициях западного и русского искусства, просто потому что они никогда не видели картин, не слышали ни про Эрмитаж, ни про Русский музей. А преподаватели не торопились показывать им работы Рубенса или Репина, чтобы не поломать их самобытность. Панков до Ленинграда даже фотографий никогда не видел.

Константин Панков был одним из самых талантливых участников этих мастерских, и Геннадий Гор всячески старался пропагандировать его творчество.  

Именно Гору Константин Панков поведал и самые сокровенные воспоминания о детстве:

«…Летом мой старший брат Прокопий взял меня на рыбную ловлю; мы сели в лодку и, гребя легкими веслами, плыли вверх по протоке, чтобы попасть в озеро Сор. Озеро обмелело, И лодка, когда плыла, задевала щук, они от испуга выпрыгивали из воды и падали прямо в лодку».

Рыбная ловля

«И все мне поразительным показалось»

Константин Панков родился в Березовском районе, в поселке Саранпауль, в 1910 году. Отец его был ненец, мать мансийка. Константин рано остался без родителей, воспитывался в семье старшего брата Прокопия. С детства добывал пушнину, ловил рыбу. Как потом Гор напишет в свой книге «Константин Панков», «с детства ему было знакомо обледенелое оконце тесной и узкой избы, но за окном был ярко окрашенный мир, лесные тропы, терявшиеся в густых лесах и манившие в даль ненецкого мальчика. На эти охотничьи тропы Костя вступил, когда ему еще не исполнилось пятнадцать лет. Густые таинственные леса расступились перед ним и приняли ка его отцов и дедов».

Рассказ о том, как из тайги Панков отправился в Москву на двухгодичные курсы подготовки советских и партийных работников для национальных районов, полон удивительных подробностей: 

«Прибыл в Тюмень, и все мне поразительным показалось. Поднялся я на горку, а там две железные полоски  лежат. Оказывается, это не просто железо, а железная дорога. Как, думаю, по этим железкам поезд двигается? Сначала он свистит, дает знак пассажирам. Поразительно! Я долго смотрел на эти железки… Поселился я в гостинице. Вечером иду по улице. Все блестит кругом. Вдруг  прямо на меня что-то яркое летит, несется. Я подумал, что какой-то неизвестный зверь на меня идет, бросился в сторону. А это оказывается, автомобиль. Я так испугался, уверенный, что это чудесный зверь. Он еще далеко от меня, а я бегу все скорей и скорей, чтобы он меня не задавил. Я боялся ночного освещения».

«Я еще не умел ходить по улицам…»

Так же выразительно и просто описывает Панков свое дальнейшее путешествие в Москву:

«Достали билеты и скорее на вокзал. Когда садились в поезд, толпились, боялись, чтобы не ушел без нас. Вот и Москва. Сел в авто. Сидение мягкое, всё такое упругое, пружинит. Улицы больше всего меня поразили, такие гладкие, асфальтированные, я и думаю: а у нас полы в домах хуже.

Машины покатились. Очень интересно было. Дома, дома, окна, двери. Иная дверь так и манит: не проходи мимо. Сюда! Сюда!

Я еще не умел ходить по улицам. От одного прохожего стукнешься, о другого толкнешься. В лесу легче было ориентироваться: а тут не знаешь  быстро ли идти, медленно ли, не умеешь справляться со своим телом, определять и соизмерять свои движения».  

Работать пришлось очень много. Панков занимался с 9 утра до 2 часов ночи. Все время читал.

«Придешь в класс, каждое слово новое, каждое слово небывало, которого раньше не слыхал. К весне я очень устал. Очень трудно было заниматься, легче рыбу ловить. Я ведь совершенно неграмотным попал на эти курсы»,- рассказывал он.

«Панков – счастливец, что нашёл подкову»

О природе творчества самобытного художника Геннадий Гор размышляет в стихотворении «Панков»:

Панков, как пишет Гор в книге о художнике, погиб на фронте в 1944-м (по другим данным – в 1942 году.) в Северной Норвегии, куда вступила его часть, сражающаяся с немецкими оккупантами. Незадолго до смерти Константин написал Гору письмо – бодрое, полное уверенности в победе.

С началом войны Геннадий Гор записался в ополчение, был снайпером, вскоре необученных новобранцев отправили с передовой обратно в город. Из блокадного Ленинграда его, истощенного, полуживого, эвакуировали в Пермь. После зимы, проведенной в блокадном Ленинграде, Гор написал почти сто  стихотворений, отразивших состояние человека, живущего в постоянном ожидании смерти, на краю ада.  

А подаренные Панковым картины были все эти годы с поэтом. На них жизнь прекрасна своей простотой и мудростью. И все также «Олень бежит, продев себя сквозь день…».

Оленья упряжка

Выставка «Курс на Север» продлится до 12 октября